Latvian Friends Club

Дима комфортно живет со славой!!!!!
Певец Дима Билан стал символом российской поп-сцены в ушедшем году. Совершив триумфальный забег на “Евровидение”, он заставил Европу обратить внимание на нашу эстраду. По данным ежегодного опроса ВЦИОМ о людях года в 2008 году, Билан стал популярнее Аллы Пугачевой. Он набрал 17% голосов против 5% у Примадонны. Но победы Билана в попсовых конкурсах и номинациях вдруг стали вызывать саркастические усмешки. У нас что, других нет? — вопрошают скептики. Другие есть, но, выходит, они не такие талантливые, яркие и красивые, как Билан, раз плетутся в рейтингах позади него… На пике популярности Димы Билана “ЗД” встречается с ним, чтобы узнать, чем он живет кроме сцены и как уживается с собственной славой.

— Когда вышел фильм “Ночной дозор”, мы с друзьями играли — выясняли, кто из нас светлый иной, кто темный. А ты какой иной?

— Это достаточно трудно определить. Я не в канве светлых и темных, но мои рассуждения и поступки ближе к чему-то светлому.

— Последние три года ты официально считаешься лучшим в российской поп-музыке. В вопросе популярности тебе даже на пятки никто не наступает. Нет ли у тебя дискомфорта по этому поводу?

— Это удивительный вопрос, где вы его выкопали? Конечно, апломб, который сопровождает меня, накладывает отпечатки на мое внутреннее ощущение себя, обязывает к чему-то большему. Но я философски отношусь к этому. Есть общепринятые вещи — конкурсы, выигрывая которые, ты в глазах людей автоматом становишься лучшим. В принципе, в этом есть правда. А я как был нормальным человеком, так им и остаюсь. Я знаю, что у каждого времени свои герои. А время не стоит на месте, и все меняется. Не буду страдать, если спадет некоторая истерия по отношению ко мне. Ведь, наблюдая за этим со стороны, я вижу, что истерия есть. И понимаю, что это, в принципе, нормально. У меня нет идеи фикс стать лучшим. Мне хотелось пройти те испытания, которые мне предписаны, и я их прохожу. И если что-то делаю, то делаю это прежде всего в удовольствие. Без желания не буду ничего делать.

— Что важнее — талант или случай?

— Это равносильные понятия. Случай иногда играет огромную роль. А талант — отправная точка, которая дает тебе ощущение того, что ты что-то можешь и что-то из себя представляешь. Если не любуешься собой, а имеешь здравое мнение о себе, талант дает тебе силы идти туда, где случай возможен. Только чем старше я становлюсь, тем меньше верю в случай. Больше верю, что человек сам кует свою судьбу, свое счастье и свою жизнь. С каждым днем это становится все более оправданным для меня.

— Ты веришь в судьбу?

— Невозможно не верить в судьбу, занимаясь творчеством, которое, в принципе, основывается на инстинктах, на ощущениях, на полутонах человеческого бытия, настроения. Музыка, стихи — это все эмоции. И здесь нельзя говорить о математике, хотя она тоже присутствует…

— Ты пускаешь в свой узкий круг новых людей?

— Редко. Прежде всего из-за того, что мой путь пройден в последние годы достаточно сжато. Нет возможности и времени на этот риск. Нужно время для того, чтобы проживать с новыми людьми и знакомыми все события, праздники, горести и радости. Для того чтобы проверить дружбу на прочность. Становится больше сиюминутных знакомств, коротких общений только по делу. Это меня, с одной стороны, удручает. С другой — мне приходится скептически относиться к новым людям — в этом главный минус.

— Во что ты любишь играть?

— Я не азартный человек, мне кажется, это видно, — скромно опускает глаза Дима. — А в детстве мне нравились “Казаки-разбойники”, помню, как мы держали девчонок в плену… Эти первые мужские проявления… Эх! До сих пор кровь заводят! Недавно научился играть в покер. Теперь поигрываю, чаще везет. Нет, в казино я не хожу! Не хочу рисковать всем, что нажил непосильным трудом. Ха-ха-ха-а!

— Испытываешь ли ты творческую зависть?

— Ух ты! Я думал об этом. Наверное, не испытываю. Потому что, если я погружаюсь в творчество, все остальное мне кажется, прошу прощения, ерундой. Может быть, это эгоистично, но если я нахожусь в эйфории создания чего-то, я ощущаю, что лучше этого сейчас ничего не существует. Творческая зависть… в шоу-бизнесе ее много, здесь она движет большими процессами, и не всегда прогрессивными. Мне кажется, испытывать зависть — это погружаться в атмосферу зависимости. Зависимость от зависти. Я стараюсь об этом не думать.

— Когда ты перестал обращать внимание на злые языки критиков и яд завистников?

— Когда они не оправдали себя. Часто бывало, мне говорили, мол, это не выйдет, это не получится, не работайте с этим человеком… даже про работу с Юрием Шмильевичем Айзеншписом. В компаниях я слышал: “Ты не артист”. А когда эти самые критики оказывались не у дел, их законы опровергались на раз-два. Тогда я понял, что никакой зависимости не имею от чьих-то суждений. Есть люди, чьему мнению я доверяю. И таких людей немного, столько же, сколько моих друзей и подруг в этом кругу и тех людей, с которыми я работаю.

— Что такое любовь?

— Любовь — это неспокойствие. Даже садомазохизм в том смысле, что это какое-то удовольствие от ужаса, от ревности. Неспокойствие во всех смыслах. Любовь не может быть спокойна, она не может подталкивать к тому, чтобы ты был в творческом равновесии. Для меня это вечный трепет.

— Скажи честно, ты слушаешь русскую музыку?

— Слушаю. Я обожаю “Моральный кодекс”, “Браво”, мне нравится, что творилось и творится в “А-Студио”, нравится группа “Пепси”, обожаю “Квартал”, Михея и “Джуманджи”. И не люблю музыку махровых 80-х годов…

— Как родители отнеслись к тому, что ты документально сменил имя? Ведь Виктор — это победитель, оно очень мощное и наверняка повлияло на твою судьбу.

— Да, мощное... — задумчиво протянул Дима. — Отнеслись нормально. Когда ты с детства живешь с двумя именами, подобное решение проблем не создает. Для тебя это оправданно — ты не предаешь себя, не предаешь свое имя. Тем более я Виктором остался в некоторых кругах. Дмитрий, кстати, тоже в пирамиде имен занимает последнее, верхнее место. Так что я шило на мыло не менял.

— Как ты относишься к старости и смерти?

— Это такие вещи, о которых понимаешь, что это будет, грядет. Но тебе здорово от того, что этого сейчас не происходит, и именно сейчас нужно получать от этого максимальное удовольствие. К этому нужно себя подготавливать заранее.

— Финансово или физически?

— Морально. Нужно максимально сделать каких-то вещей в жизни, которые тебя уравновесят. Это и дети, и творческие свершения... Жизнь должна быть разнообразна, это делает ее полной.

— В какой-то момент ты все-таки придешь к семейной жизни?

— Конечно.

— И морально к этому готовишь себя, наверное?

— Ну, да. Но у меня сейчас дедлайна в этом вопросе нет. Поэтому пока спокойно.

— К сожалению, у мужчин в принципе в этой теме дедлайна не бывает… У тебя есть прогнозы на то, что будет происходить в поп-музыке?

— И телевидение, развивающееся в геометрической прогрессии, и распространение Интернета — все, что происходит, вплоть до финансового кризиса, вносит коррективы и в поп-музыку. Все повторяется, и мы все равно идем по тому пути, который прошли уже многие страны. Не хотелось бы, конечно, брать пример с Америки, но то, что у каждого человека есть право на выбор и свой вкус, приведет к тому, что будет много вкусовых течений и различных жанров. И все это станет максимально доступным. Общепризнанные артисты, дивы все равно останутся… В какой-то степени я рад, что делал и делаю карьеру до кризиса и до 10-го года. Кризис можно воспринять как обнуление того, что навертелось в нашей планете в последнее время. Все эти дутые вещи, все эти созданные из воздуха деньги. А в музыке сейчас эра диджеев. Любой артист делает миксы на свои песни. Раньше из-за недоступности музыки мы испытывали к ней трепет, восторг. Сейчас все доступно, поэтому музыка становится более химичной и пластиковой.

— Из новичков сейчас самая популярная Lady Gaga...

— Я ее слушал еще полтора года назад, когда она начинала. Мы знакомы с ее музыкальным продюсером, делаем с ним трек сейчас.

— Хорошая новость для нашей поп-музыки! Какой идеальный возраст для поп-исполнителя?

— Лет 19.

— Не рановато?

— В то время, когда мне было 19 лет, больше наивности какой-то было. А сейчас больше циничности, теперь жизнь нужно узнавать гораздо раньше, чтобы успеть к ней приспособиться.

— Ты все время занят репетициями, гастролями, концертами… Успеваешь тратить деньги? На что они у тебя уходят?

— Я люблю покупать технику. Даже если она где-то стоит, потом к ней можно вернуться, чтобы что-то подкрутить, подсоединить, врубить. У меня четыре ноутбука, специальные камеры для ютубов и много всякой технической ерунды.

Однажды купил видеокамеру и только через полтора года вспомнил об этом. Еще, наверное, нужно отдыхать уметь, но в том году я забыл про это слово… Стараюсь успеть где-то что-то построить, вкладываю деньги в ремонты, у меня большая семья, я ответственный человек. Куда вложить деньги, я найду, самое главное, чтоб они были! — смеется Дима.

— Зачем тебе дались коньки и вся эта история с ледовым шоу на ТВ, если раньше ты никогда не катался?

— Во-первых, для того, чтобы держать себя в тонусе. Во-вторых, я понял, что успех и результат — там, куда тебе меньше всего хочется идти. Ты понимаешь, что это риск, тебе страшно, ты думаешь, как ты с этим справишься… Проще всего делать то, что ты привык, в чем ты считаешь себя профессионалом. На самом деле всегда нужно делать что-то новое, чтобы в тебе всегда находились силы и было ощущение, что тебе все по плечу. Надо себе доказывать, что ты можешь. И ледовая история, я надеюсь, принесет свои плоды. Сейчас уже есть интересные предложения, связанные с озвучением ледовых шоу.

— На “Евровидении” в Москве ты как победитель будешь исполнять только “Believe me” или какую-то другую песню?

— Я думаю, не только “Believe me”, мы от нее устали, она оскомину набила даже мне. Сделаем еще что-то, что будет, по крайней мере, интересно. Идей куча. Сдать ролики для Интернета, сделать что-то совместное с “Ангелами надежды”. Взять социальную историю. После ролика “Believe me” столько было звонков… Я даже не ожидал! Был сконфужен, потому что нужно было как-то реагировать на эти просьбы. В нашей стране много больных детей. Нужно создать новый проект, чтобы обратить внимание на эту проблему.

— Красивый человек, какой он? Красота в чем?

— В его целостности. В том, что он делает, думает. Человек абсолютно иной пытается показать себя не таким, какой он есть. А потом, когда проявляются проколы, так неприятно смотреть и думать: “Господи боже, зачем нужно было строить из себя другого человека?”